Минобороны заканчивает строительство современных безопасных арсеналов и отказывается от подрыва устаревших боеприпасов. Новые технологии позволят не только избежать человеческих жертв, но и извлечь из утилизации снарядов экономическую выгоду.

Проблема безопасной утилизации боеприпасов в России близка к разрешению. В Минобороны уже опробовали новые, безвзрывные технологии и намерены внедрять их на специальных, удаленных от населенных пунктов арсеналах.

На сегодняшний день в стране скопилось огромное количество снарядов, в том числе еще со времен Второй мировой войны. Тогда генералы хорошо помнили, что для одной операции только одного фронта требовалось до 15 тыс. вагонов боеприпасов. А таких фронтов у СССР было как пальцев на обеих руках. После войны отрасль производства снарядов снизила свои обороты, но по-прежнему оставалась самой мощной в мире. Современные боеприпасы сменяли своих устаревших собратьев и тоннами складировались в тех же арсеналах.

К моменту распада СССР на 180 арсеналах, базах и складах Минобороны хранилось 15 млн тонн боеприпасов. Далеко не все они находились в крытых помещениях — по большей части лежали штабелями на открытых площадках. К началу 2010 года хранившиеся подобным образом боеприпасы пришли в критическое состояние, и продлевать сроки хранения оказалось невозможным. В связи с этим было принято решение об их утилизации методом подрыва. К сожалению, это неоднократно приводило к трагедиям.

Однако винить во всех несчастьях только военных неправильно. Сама организация производства основной массы боеприпасов в принципе не предусматривала их утилизации. В то время промышленность не получала денег даже на разработку концепции последующего уничтожения снарядов. Но мысли на этот счет все равно были.

При утилизации государство интересовали лишь драгметаллы, использовавшиеся в системах управления ракет, и латунь из снарядных гильз. Последние перерабатывали просто: артиллерийские выстрелы «разъединяли», порох сжигали, латунь шла в переработку, а снаряд вновь отправлялся на завод. Проблем с другим взрывчатым веществом — тротилом — также не возникало, поскольку при хранении он не представляет практически никакой опасности.

Но главная опасность на складе — это пожар, который может начаться с окурка или удара молнии. Как правило, сразу воспламеняется деревянная тара или просыпавшийся порох. И находящийся в замкнутом объеме снаряда тротил, который на воздухе горит дымным пламенем, взрывается. Далее начинается цепная детонация. Именно такой случай произошел недавно под Оренбургом, где по цепочке взорвалось 4 тыс. т боеприпасов.

Видео

В свете этих событий, очевидно одно: так больше продолжаться не может. Военные вспомнили о старых разработках, у которых нет аналогов в мире. Метод гидрорезки корпусов снарядов оказался очень эффективен. Его суть заключается в том, что в воду добавляют мелкий абразивный материал и эта смесь через мелкое отверстие резака подается на снаряд под очень высоким давлением. Таким способом можно вымывать тротил и гексоген из снарядов, а также твердое топливо из двигательных установок ракет. Самое главное, что при этом на заводах не было зафиксировано ни одного ЧП с жертвами.

Видео

Такой метод позволяет эффективно утилизировать крупные объекты, но для мелких снарядов он не подходит. Благо ученые разработали технологию, которая конвейерным методом «выплевывает» пули и гильзы в разные стороны. Но на развертывание работ промышленники просили 13,5 млрд рублей, что казалось чистой потерей денег.

Но это только на первый взгляд. В 2011-2012 годах ежегодно утилизировались методом подрыва 1,8 млн т боеприпасов. Из них при промышленных методах государство могло бы реально получить около 400 тыс. т взрывчатых веществ, 600 тыс. т пороха, 1,7 млн т черных металлов, 40 тыс. т рафинированной меди и других цветных металлов. В ценовом выражении все это составило бы порядка 8 млрд рублей. В то же время на выполнение федеральной целевой программы по утилизации вооружений и военной техники на период 2011-2020 годов ежегодно тратили 3,7 млрд рублей, а взамен получали лишь 220 т вредных веществ, выброшенных в атмосферу, и человеческие жертвы.

Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что резать на куски и отправлять полученный лом в мартен — не лучший выход. Ведь освободившиеся и сохранившие свои первоначальные свойства корпуса боеприпасов могут быть снаряжены более мощной взрывчаткой и совершенными взрывателями. Так, при модернизации 122-миллиметровых осколочно-фугасных снарядов прибыль составляет 1,5-2,5 млн рублей на 1 тыс. снарядов, а для 152-миллиметровых она в полтора раза выше. Перезарядка всего лишь 200 морских мин позволила возвратить Минобороны 35 млн рублей. Переделка устаревших образцов обеспечивает экономический эффект до 48% от стоимости вновь изготавливаемого выстрела. На арсеналах и базах скопилось около 15 млн гранатометных выстрелов с превышенным гарантийным сроком хранения. Разработанная для них технология реструктуризации позволяет сохранить до 75% комплектующих и узлов. За пять лет экономический эффект составил бы 437 млн рублей.

Был на предприятии разрабатывающим по заказу одного МО систему утилизации 155-мм артиллерийского снаряда с начинкой кассетными боеприпасами. Весь процесс полностью автоматический так чрезвычайно опасный (эти кассетные боеприпасы непредсказуемы). Hа мой вопрос почему бы их просто не подорвать (ну люблю я такое зрелище) или затопить в море мне ответили: «Ты что? Знаешь сколько там цветных металлов включая алюминиевый корпус снаряда? Это очень прибыльно утилизировать их».

На военно-техническом информационном поле для неравнодушного обывателя в явные лидеры выбилась тема утилизации боеприпасов. Она оставила позади даже горячую тему ЕвроПРО, что вполне объяснимо: ПРО для подавляющего большинства умозрительна и абстрактна, а взрывы на арсеналах и полигонах – вот они, за окном! Катастрофы в арсеналах, человеческие жертвы среди занятых в подрывах специалистов и всплеск протестных выступлений населения, требующего оградить людей от рукотворных землетрясений, породили волну компетентных и обоснованных выступлений и публикаций, проливающих свет на положение дел и предлагающих различные пути решения проблемы. Ситуация, казалось, начала меняться к лучшему, правительство вот-вот должно было принять программу «Промышленная утилизация вооружения и военной техники на 2011–2015 годы и на период до 2020 года», призванную дать ответ на все вопросы. Наконец в ноябре 2011 долгожданная программа была утверждена – и ничего не изменилось по сути. Хотя польза от дискуссии все же была: втянутые в разговор военные вынуждены были раскрыть ранее тщательно хранимые цифры и планы. Ни те ни другие не порадовали.

Министерство обороны продолжает оставаться не только главным заказчиком, но и главным исполнителем работ по утилизации.

Призванные успокоить общественность оптимистичные сообщения, что идет работа по превращению арсеналов в «безупречно управляемую, предсказуемую, целостную систему хранения и утилизации боеприпасов», наоборот, порождают еще больше беспокойства.

Причин беспокойства несколько, и все они крепко взаимосвязаны.

Первая – все бравурные заявления подтверждают, что утилизацией занимается не промышленность, которая, «чем эти боеприпасы породила, тем и должна их утилизировать», а сами военные.

Вторая – утилизация продолжает производиться единственным доступным военным методом – открытым подрывом, который отравляет экологию и заставляет беспрестанно подпрыгивать население сел и городов.

Третья – за благозвучным словом «утилизация» скрывают примитивное уничтожение. То есть выбрасывают добро на свалку с той разницей, что в роли свалки – это наш воздух и земля на полигонах.

ВОЕННОЕ ВЕДОМСТВО ИЛИ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ?…

Правильная утилизация – наукоемкий, технологичный и экологически минимально вредный процесс. Практически всегда для его реализации необходимы специальные производства, контрольные процессы и технологии. Все это абсолютно не характерно для структуры оборонного ведомства.

Почему же Министерство обороны приватизировало утилизационные работы оборонки? Причина одна – наделение военного ведомства коммерческими функциями. Кому-то в голову пришла «светлая мысль» – поручить Министерству обороны «содержать само себя». Так, во главе ведомства в конечном итоге стал человек, абсолютно не смыслящий в военном деле, зато вполне поднаторевший в торговле. В «Арбатском военном округе» как грибы быстро разрослись «женские» коммерческие главки – и стали продавать земли и объекты, экономить на закупках отечественных вооружений и при этом широким жестом бросать бюджет на покупку иностранного.

Совершенно очевидно, что передача военному ведомству всех средств на обеспечение жизнедеятельности и полномочий по их расходованию сняла головную боль у правительства, но одновременно, с другой стороны, это создало весьма опасный феномен государства в государстве. Сегодня Минобороны имеет теперь свой минфин, минторг и даже свою промышленность – ОАО «Рособоронсервис», созданный в соответствии с уставными документами «для получения прибыли» и «оказания услуг, в том числе и иностранным организациям».

Финансовые и материальные средства, выделенные этому «государству», его пределы более не покидают, рассасываясь по «территории» военного ведомства. Министр обороны единолично решает, что и как закупать, кому давать контракты и какие цены устанавливать. И наверное, впервые за всю историю существования ведомства на прямые распоряжения главы правительства может ответить: «Считаю нецелесообразным».

«Экономия» на утилизации «за счет внутренних ресурсов» – из того же ряда. При этом приватизация утилизации боеприпасов их временным пользователем – Министерством обороны – наносит прямой ущерб нашей оборонной промышленности, а круговорот бюджетных средств внутри военного ведомства стремительно подтачивает саму основу существования профильных промышленных предприятий. Об этом говорил и вице-премьер Дмитрий Рогозин.

Оборонная промышленность по определению существует для того, чтобы обеспечивать оборонные нужды страны, причем не только в мирное, но в первую очередь – в военное время. По этой причине предприятия вынуждены содержать мощности, порой значительно превосходящие их текущие потребности, так называемый мобилизационный резерв. Мобрезерв поедает ресурсы на содержание, облагается налогом и огромной гирей висит на себестоимости продукции, снижая ее рыночную конкурентоспособность». Но это наши мощности, которые мы содержим на черный день. Эти мощности мы просто обязаны содержать, и примитивный базарный подход «куплю, где дешевле» здесь абсолютно неприемлем!

Министерство же обороны ведет себя так, будто существует в другой стране и наращивание техники и вооружений в угрожаемый период или уже в ходе войны стране будут обеспечивать впавшие в неожиданную военно-коммерческую милость французы, итальянцы или немцы. Все более яркое проявления этого мы уже наблюдаем – «Мистрали», «Ивеко», немецкие каски, уступающие нашим по защите, но зато с такой приятненькой пластмассовой накладочкой на подбородок!

Военные предприятия существуют для производства изделия, то есть для начала жизненного цикла, и утилизации. Если склады военного имущества затоварены и производство надо сократить – значит, конкретного производителя все равно надо обеспечить работой по утилизации ВВТ. Иначе предприятию придет конец. Отнимая у оборонных предприятий еще и утилизацию, Министерство обороны отнимает у них средства на существование и развитие в интересах нашей страны.

Пока военные уничтожали боеприпасы, в Стерлитамаке без работы погибал крупнейший в стране профильный завод «Авангард», рассчитанный, между прочим, на утилизацию 120 тыс. снарядов в месяц. В его модернизацию наше государство вложило огромные деньги. Правительство декабрьским постановлением определило его единственным исполнителем по утилизации снарядов (хотя, наверное, только в нашей стране может быть семь «единственных» исполнителей), а ему опять предлагают целых 140 тыс. снарядов на 2012 год, то есть загрузку всего лишь на 35 дней работы. При этом МО планирует взорвать почти полтора миллиона тонн боеприпасов. Фактически одна госструктура, Минобороны, гробит другую госструктуру – казенное предприятие. Это коммерция, переходящая в саботаж. Что государству выгоднее: чтобы военные якобы сэкономили на утилизации или сохранить оборонный завод?

В пылу споров остался в стороне еще один нюанс военной утилизации. Одним из главных достижений преобразований в Вооруженных силах преподносится передача вспомогательных функций подрядчикам, сокращение личного состава до минимума, необходимого для выполнения задач обороны. Дескать, военные теперь сосредоточатся только на боеготовности и боевой подготовке, что даст возможность повысить уровень и сократить численность. Теперь уборкой территории в воинских частях занимаются не солдаты, а подрядчики, они же кормят, поят, одевают и обувают личный состав. Прекрасно! Но почему целая дивизия целый год занимается не отработкой боевых действий, а подрывом боеприпасов, отнимая хлеб у гражданских специалистов? Цифры озвучил замминистра обороны генерал армии Дмитрий Булгаков: в 2012 году в подрывах будут участвовать 13 200 военнослужащих и 3200 единиц техники.

ВЗРЫВАТЬ И НЕ ДЫШАТЬ…

Если вопрос, кому утилизировать, еще и можно с натяжкой назвать поводом для дискуссии, то во вредном воздействии открытого подрыва боеприпасов на экологию сомневаться не приходится.

В молодые годы я сам косвенно приложил руку к подрыву наших ракет в Капустином Яру. Зрелище потрясающее, особенно в пасмурный зимний день: взрыв связки из восьми «Пионеров» пробивал огромную дыру в тяжелых низких тучах, и можно было нежиться целый час под лучами яркого солнца. На этом, однако, все прелести заканчивались.

Я не эколог, поэтому положусь на труд четырех докторов наук, академиков, лауреатов государственных премий: «За пять месяцев 1988 года (август–декабрь) на полигоне Капустин Яр уничтожено методом подрыва 29 ракет РСД-10. По оценке специалистов, при подрыве в атмосферу было выброшено около 918 т токсичных веществ. Исследования состояния окружающей среды в период проведения подрыва ракет было осуществлено Институтом биофизики Минздрава СССР и НПО «Тайфун» Госкомгидромета СССР. Испытания, проведенные в НПО «Алтай», показали, что производительность у смесевых ракетных твердых топлив (СРТТ) на выброс при подрыве на поверхности составляет 0,07 куб. м/кг, у тротила – до 0,04 куб. м/кг. Иными словами, при подрыве боеприпасов в воздух поднимается огромная туча пыли, пропитанная отравой.

В 1991 году по результатам исследований Межведомственный координационный научный совет принял решение считать неприемлемым в эколого-гигиеническом плане уничтожение СРТТ методом подрыва, и с тех пор утилизация стратегических ракет является практически единственным фрагментом утилизации, полностью переданным военными промышленности и ведущимся под строгим экологическим контролем и экологически наименее вредными методами. Лет десять лет назад Научно-исследовательский институт полимерных материалов (Пермь), эксплуатирующий объект утилизации СРТТ, три раза судился с активизировавшимися тогда «зелеными» – и успешно выиграл все процессы. В этой связи мой прямой вопрос г-же Голиковой и г-ну Онищенко: а что, содержимое менее масштабных боеприпасов, которых за последние два года навзрывали столько, сколько за предыдущие 19 лет, при подрыве оказалось абсолютно безвредно для экологии и с практически ничтожной производительностью на выброс?

Проводится ли экологический мониторинг утилизационных подрывов военными сегодня (материала для наблюдений было только в прошедшем году целых 1 341 200 т)? И если проводится – неужели он не дает оснований сделать вывод о том, что необходимо «считать неприемлемым в эколого-гигиеническом плане» уничтожение боеприпасов методом открытого подрыва вообще и сделать обязательной утилизацию только экологически приемлемыми промышленными методами?

Упомянутое исследование 20-летней давности, кстати, никак не затрагивало другой аспект подрывов, который сегодня является главным источником конфликтов военных с населением, – акустическое воздействие. А между тем, по мнению ученых, оно имеет не меньшее, если не большее влияние на людей. Несколько лет назад я был на презентации в штате Юта испытания подрыва крупноразмерных зарядов ракетного топлива в различной конфигурации. Тогда меня просто поразило, какие гигантские усилия были затрачены на достижение минимального уровня акустической волны. Причина проста – по американским законам, уровень акустического воздействия полигона на ближайший населенный пункт жестко регламентируется и контролируется. А у нас нет соответствующих законов? Или у нас некому контролировать их выполнение?

На военном полигоне под Санкт-Петербургом саперы готовят боеприпасы к утилизации методом подрыва.

ДЕНЬГИ НА ВЕТЕР…

Используемый сегодня в обсуждениях термин «утилизация» – фиговый листок, стыдливо прикрывающий неприглядный факт: боеприпасы, обладающие остаточным ценностным потенциалом, не просто превращаются в ничто без какой-либо пользы, они выбрасываются в атмосферу в виде токсичной смеси. На этот процесс затрачиваются огромные средства. Да и инициирующие средства тоже чего-то стоят. Добавьте к этому затраты на рекультивацию полигонных земель, по некоторым данным составляющую более 2 млн. руб. за 1 га. Это просто отложенные расходы. Сегодня загадим, но отрапортуем, а через десять лет будем проводить с помпой кампанию по восстановлению этих земель. Примерно так же, как с затоплением реакторов АПЛ в Карском море. Вчера затопили, а сегодня ломаем голову, как поднять, чтобы очистить море от продуктов полураспада.

Ущерб экологии от открытых подрывов на полигонах вообще не поддается приведению к финансовому выражению – он непомерен. Между тем все, что взлетает на воздух и превращает грунт в отравленную массу на полигонах, является ценным сырьем. Хрестоматийные цифры возвратного потенциала зафиксированы черным по белому в программе утилизации в качестве одной из главных задач ее выполнения: «…вовлечь в хозяйственный оборот более 3,5 миллионов тонн черных металлов, около 520 тысяч тонн цветных, 35 тонн драгметаллов, 114 тысяч тонн взрывчатых веществ и порохов».

Хочу поинтересоваться, с помощью какой – черной, белой или, может, «зеленой» – магии Министерство обороны будет возвращать в вещественное состояние эти предписанные и ожидаемые металлы и пороха после того, как они взлетят на воздух?

И для завершения картины: по генералу Булгакову, в 2011–2013 годах подорвано или планируется к подрыву 4,8 млн. т боеприпасов. Специалисты утверждают, что по весу в их составе ВВ и металл распределяются примерно 50 на 50. Соответственно на полях подрыва и прилегающих местностях через два года будет рассеяно около 2,4 млн. т металла. При стоимости тонны смешанного металлолома около 5 тыс. руб. объем потерь составит 12 млрд. руб. Эта равно объему финансирования из федерального бюджета всей программы утилизации в течение трех лет. Почему же при всей вопиющей очевидности бесхозяйственности и вреда ничего не меняется?

Военные, как заклинание, повторяют, на их взгляд, железный аргумент: якобы возможности промышленности позволяют утилизировать необходимое количество 6,5 млн. т только за 20 лет, что, по их мнению, является неприемлемо большим сроком. Надо немедленно снизить количество хранимых боеприпасов до 3 млн. т, что обеспечит их «100-процентную взрывопожаробезопасность». Поэтому надо все сверх указанного количества взорвать ударными темпами, доложить и 1 января 2015 года проснуться уже с «отлаженной системой логистических центров».

Вся эта аргументация хороша только для тех, кто ее придумал, и построена с серьезными передержками.

Во-первых, озвучивший ее генерал Булгаков в своих арифметических расчетах принимал во внимание только утилизационные возможности промышленности, существующие на сегодняшний день. При наличии объемов работ и гарантий того, что выигранный тендер военные в нарушение всех законов не отнимут (как это случалось ранее), предприятия без проблем нарастят мощности на основе самых передовых технологий, дайте им только стабильную перспективу. Соответственно речь уже не будет идти о 20-х годах, а о более приемлемом отрезке времени.

Во-вторых, генерал говорил о низкой производительности утилизации при использовании самого экстенсивного метода – через разборку. Но ни для кого не секрет, что во всем мире широко используют для утилизации и контролируемый подрыв с очисткой образующихся газов и со сбором осколков. Он обеспечивает утилизацию гораздо быстрее, при этом без экологической катастрофы, без непомерного акустического воздействия и со сбором утилизируемого металла.

В-третьих, предположим, лавинообразная ликвидация решает проблему избыточных боеприпасов до 1 января 2015 года. Но и те, что останутся в «суперарсеналах будущего», когда-то выслужат сроки и перейдут в категорию утилизируемых. Что с ними делать?

В-четвертых, при меньшем количестве боеприпасов и более организованном их хранении риск взрывов уменьшается. Но он никогда не будет равен нулю. «Стопроцентная взрывопожаробезопасность» – утопия. Оправдывать этой ложной целью гонку подрывов означает преднамеренно вводить в заблуждение общественность и руководство страны

В-пятых, кто сказал, что 20 лет – непомерно долгий срок и что проблему хранения избыточных боеприпасов необходимо решить непременно к 1 января 2015 года? Для снижения риска нужно передать места хранения подлежащих утилизации боеприпасов Минпрому или вновь созданной дирекции по образу и подобию структуры, занимающейся уничтожением химоружия. Тогда у Минобороны сразу отпадут все проблемы. Промышленность же полученные боеприпасы рассредоточит на арсеналах и полигонах для более длительного хранения и там же их разберет или тоже подорвет, но цивилизованными, экологически менее вредными и научно просчитанными методами. Тогда и «Оборонсервис» не будет в нарушение закона о госзакупках монопольно кормиться, а для получения прибыли встанет в один ряд с другими предприятиями.

РУССКИЙ ВОПРОС: ЧТО ДЕЛАТЬ?…

При почти полном отсутствии востребованности настоящей промышленной утилизации боеприпасов со стороны головного заказчика – Министерства обороны – профильная наука и техника в нашей стране живы и продолжают развиваться. Достойно сожаления, что в стране продолжаются параллельные процессы. С одной стороны, военное ведомство взрывает на полигонах «все, что плохо лежит», с другой – думающие люди в госаппарате продолжают закладывать ежегодно в ГОЗ деньги на разработку утилизационных технологий.

А перебивающиеся на голодном пайке предприятия все равно продолжают выделять деньги из весьма скудной прибыли на разработку собственных технологий «на перспективу». Именно благодаря заботе последних и было наработано то, что включил Минпромторг в изданный для узкого круга «Каталог технологического оборудования утилизации боеприпасов». Представленные в нем более 80 технологий и изделий покрывают весь цикл утилизации.

Вообще наши разработчики и изготовители утилизационного оборудования оказались практически загнанными в угол. Отсутствие спроса на технику не дает возможности продавать ее на внутреннем рынке, а рынок внешний практически закрыт. Для того чтобы просто распространить информацию о самом примитивном изделии, надо получить равное ему по весу количество бумаг с согласованиями. Если же зарубежный покупатель проявит интерес, процесс ценообразования, подписания контракта и поставки перейдет в совершенно иные, «надежно лицензированные» руки, и тогда процесс либо заглохнет, либо до предприятия дойдут только копейки.

По некоторым сведениям, вице-премьер Рогозин, эксплуатируя свои свежие натовские связи, инициировал в марте начало соответствующего диалога в Брюсселе, в ходе которого западным партнерам были успешно представлены более 20 российских технологий.

Что же сделать для того, чтобы промышленная утилизация боеприпасов стала востребованной? Было бы некорректно и нехарактерно для русского человека не пытаться ответить на этот вопрос.

В октябре прошлого года на специализированной конференции специалисты единодушно отметили, что проблемы в сфере утилизации в нашей стране сегодня существенно изменились. На начальных этапах проблемы заключались в недостаточном финансировании. С приходом финансирования остро встала проблема кадров, решили и ее. Осталась главная проблема – организационная. В Министерстве обороны, несмотря на обилие желающих порулить контрактами, реально вопросами утилизации занимается очень ограниченная группа большей частью заштатных, почти случайных людей.

Фактически нет настоящего хозяина. А между тем необходимо всего-навсего создать дирекцию федеральной программы. Вся требуемая для этого законодательная база давно существует, в стране успешно действует уже несколько дирекций федеральных программ. Нет проблем и с кадрами – в самом аппарате правительства есть люди, которые не первый год с переменным успехом пытаются поставить интересы государства выше чьих-то ведомственных амбиций.

Создание такой дирекции, подчиненной правительству, одним движением расставило бы все на свои места и дало возможность заниматься каждому своим делом: Министерству обороны – Родину защищать, промышленности – подносить патроны и утилизировать неиспользованные. Безусловно, кроме создания дирекции программы утилизации можно и нужно сделать еще многое.

На оперативном уровне в среднесрочной перспективе:

– создать систему совмещенных арсеналов МО и утилизационных предприятий дирекции и Минпрома для обеспечения единой системы жизненного цикла военного имущества (примером может служить арсенал РВСН Пибаньшур, на котором расположен объект утилизации, эксплуатируется акционерным обществом).

– обеспечить всестороннюю поддержку обмена научно-технической информацией по технологиям утилизации как внутри страны, так и с привлечением зарубежных ресурсов, для чего обязать государственные ведомства и корпорации, причастные к работе с боеприпасами, поддерживать этот обмен на финансовом и организационном уровнях с целью отбора наиболее передовых технологий;

– создать самоокупаемую систему экономического поощрения утилизации с применением технологий, максимально обеспечивающих повторное использование компонентов;

– вывести из состава МО все созданные для коммерческой деятельности структуры – Рособоронконтракт, Рособоронпоставка, Федеральную службу по военно-техническому сотрудничеству, департамент ценовой политики и другие организации – и передать их в прямое подчинение аппарату правительства.

На стратегическом уровне в долгосрочной перспективе:

– создать на базе ВПК штатную структуру во главе с вице-премьером, которая объединит выведенные из МО непрофильные организации, будет выступать в качестве государственного заказчика по всем оборонным контрактам и обладать реальной директивной властью как в отношении пользователей военного имущества, так и его производителей-утилизаторов – Роскосмос, Росатом, Минпромторг, госкорпорации. Это позволит сосредоточить в одних руках проведение ценовой политики и разом положить конец бесконечной войне Минобороны с промышленностью.

– принять закон об обязательной преимущественной закупке национальной продукции для нужд обороны и госаппарата. Решение по второй части в отношении автотехники правительством уже принято – необходимо его расширить и поднять до уровня федерального закона;

– внести в Налоговый кодекс изменения, предусматривающие освобождение от налогообложения мобилизационные мощности и реализацию контрактов для оборонных и государственных нужд, это позволит избежать ненужного выведения из полезного оборота до 25% средств, якобы затрачиваемых сегодня на эти цели, а на самом деле – бессмысленно двигающихся на холостом ходу по замкнутому кругу «бюджет – предприятие – налоговая служба – бюджет» и теряющих в весе за счет прилипания к «стенкам труб», прокачивающих эти деньги банков.

Таким образом, сделать можно много без капитальных затрат и с ощутимой отдачей. Надо только реально стремиться к лучшему, объективно смотреть на положение дел, не бояться вытаскивать ситуацию на свет, обсуждать и исправлять или вообще выбрасывать то, что вредно, бесполезно, висит балластом и не работает на благо всей страны.

Олег Валентинович Шульга — эксперт по вопросам разоружения

http://topwar.ru/news/opinions/

На прошедшем 14 февраля очередном заседании Коллегии военного ведомства министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу в числе прочих задач обсудил с коллегами ход выполнения поручений Президента РФ, связанных с пожарами и взрывами на складах и арсеналах в 2009-2012 годах.

«В соответствии с данными поручениями была поставлена задача оптимизировать систему хранения ракет и боеприпасов в Вооружённых силах. В ходе её решения ситуация заметно улучшилась: утилизировано почти 5 миллионов тонн излишествующих и непригодных боеприпасов, что составляет более 70% от их общего объёма, утверждена ведомственная целевая программа, в рамках которой ведётся дополнительное строительство около 600 хранилищ с соответствующей инфраструктурой, включая современные системы пожаротушения и сигнализации», - сообщил генерал армии Сергей Шойгу. По его словам, «к концу 2017 года все необходимые запасы ракет и боеприпасов планируется разместить в хранилищах».

Но почему президент на совещании по вопросам утилизации боеприпасов в июне прошлого года заявил, что «предпринимаемых усилий в сфере по обеспечению безопасности и соблюдению технологий уничтожения боеприпасов пока недостаточно»?

Основная проблема с залежавшимися на складах боеприпасами в том, что их опасно и дорого хранить. Многочисленные взрывы и пожары на российских арсеналах и базах последних лет не только привлекли к себе внимание общества, но и привели к ряду решительных мер, направленных на ликвидацию устаревших вооружений.

Но ещё проблематичнее, чем хранение, вопрос утилизации старых боеприпасов. Метод подрыва на полигонах как крайне опасный, затратный и неэкологичный был запрещён в нашей стране ещё в прошлом году. Современный и технологичный способ утилизации методом разборки широко применяется во всём мире и позволяет не только ликвидировать опасные отходы армии, но и пустить в дело металлы, снабдить промышленность взрывчатыми веществами и химическими продуктами. Но и этот способ не избавляет от главной опасности - возможности подрыва при транспортировке к местам утилизации. Многократные перегрузки, перевозка и организация новых складов, в том числе уже на заводах, несут с собой и дополнительные затраты - 20-30% от всей стоимости процесса.

Единственный выход - утилизировать боеприпасы в непосредственной близости к местам их хранения. Мобильный пункт утилизации (МПУ) транспортируется прямо на склад, разворачивается на подготовленной площадке и оперативно перерабатывает боеприпасы, практически не подвергая опасности персонал, окружающую среду и инфраструктуру. Такие технологии уже существуют и всё шире применяются. Но в России - пока не в полном объёме. Несмотря на то, что мобильные комплексы давно разработаны, установки созданы и опробованы в системе Минобороны.

Игорь Шишов, заместитель генерального директора «НПО «Высокоточные системы и технологии» (ВСТ):

Комплекс МПУ-6-ВСТ создан по нашему заданию ЭПО «Звезда». Оборудование размещается в шести стандартных 20-тонных контейнерах и предназначено для промышленной утилизации боеприпасов в непосредственной близости к местам их хранения. С 2012 года по настоящий момент в рамках опытной эксплуатации комплексом уничтожено прядка 400 тысяч различных боеприпасов. К сожалению, в настоящий момент нет возможности оснастить все арсеналы аналогичным оборудованием. И связано это не с возможностями комплексов, а с несовершенством нормативно-правовой базы. Судите сами.

Ведь сейчас предприятия, занимающиеся утилизацией, обязаны иметь как минимум две лицензии: одна на эксплуатацию опасного производственного объекта, вторая - на утилизацию БП на этом объекте. И если Ростехнадзору достаточно разрешения собственника объекта - Минобороны, то для того чтобы работать, нужно получить лицензию Рособоронзаказа на утилизацию боеприпасов. А у них есть нормативная база только на стационарные предприятия. Мобильных комплексов в наших нормативах нет. Минобороны, как заинтересованная сторона, могло бы ускорить процесс. Но оно имеет право сдать в аренду только сооружения, а не земельные участки. Замкнутый круг. Сейчас, чтобы начать работу на объекте, нам достаточно было бы разрешения на производство работ от Минобороны. А существующие законы требуют передачи в аренду земельного участка под размещение комплекса. Причём на конкурсной основе. Мы готовы оформлять лицензию Ростехнадзора на каждую площадку. И они готовы в течение 45 дней дать возможность оформить эту лицензию. Но оформить аренду - это просто нереально.

Ситуацию с путаницей в нормативных документах согласился прокомментировать Николай Харитонов, независимый эксперт с лицензией Ростехнадзора на проведение экспертиз опасных производственных объектов на территории РФ:

Мы, как эксперты, считаем, что мобильные комплексы по утилизации необходимы. Вообще-то попытка их создания предпринималась ещё тем самым Красноармейским НИИ механизации. Причём за государственные деньги. Но она провалилась.

В принципе все требования и правовые акты Ростехнадзора абсолютно правильные. Всё, что касается безопасных расстояний, требования к оборудованию, к зданию, электросетям и прочее. А вот что касается юридического обоснования, гармонизации законов о промышленной безопасности, там остались все старые понятия. В новых правилах эти понятия вроде бы появились. Но только с точки зрения техники. И теперь всё упирается в букву закона. Написано, например, что заявку о лицензии надо рассмотреть в течение 45 дней. Каждую заявку по отдельности! Значит, ни днём раньше. Их нельзя винить - исполнители, государственная служба . Это сложная вообще ситуация. Но ведь должно руководство решить проблему государственной важности! Кроме того, в нормативной базе лицензирующего органа (Гособоронзаказа) действительно нет понятия «Мобильный комплекс». И предприятие, имеющее такое технологическое оборудование, не имеет законного права получить лицензию на выполнение данного вида работ.

- «НПО «ВСТ» вложило собственные средства на разработку и производство мобильных комплексов. Не государевы, которые до тех пор радостно все осваивали, а свои. Проект сделали. Документацию. Шикарную, кстати, документацию. В соответствии со всеми требованиями Ростехнадзора. И я считаю, что подобные способы и предприятия могут реально помочь в решении поставленных перед Минобороны задач. Осталось только устранить неразбериху с нормативными актами, - рассказал Николай Харитонов.

В самом же НПО «ВСТ» видят выход в использовании федерального закона о концессионных соглашениях:

Стоит только расширить действие закона на ещё один вид деятельности - «утилизация вооружения, военной техники и боеприпасов», и всё встанет на свои места. В этом случае мы предлагаем Минобороны: дайте нам площадку и боеприпасы. Смотрим номенклатуру, считаем стоимость полученных при утилизации металлов, взрывчатых веществ и порохов. А потом сравниваем с нашими затратами и стоимостью работ. Ведь может получиться, что государство вообще не будет тратить денег на программу по утилизации. А в ряде случаев ещё и получит дополнительные средства на ускорение программы утилизации БП.

Ну что же - дело за несколькими строчками в законе.

А пока стоит обратить внимание, что МПУ - полностью российская разработка. И цена комплекса более чем конкурентна западным аналогам. А заинтересованы в их применении все: от Министерства обороны до жителей городов и посёлков, с опаской поглядывающих на заборы арсеналов.

Утилизация - естественный конец жизненного цикла любого изделия. Логика говорит однозначно - лучше всех знает, как завершить этот цикл тот, кто его начал. Правильная утилизация - наукоемкий, технологичный и экологически минимально вредный процесс. Что имеется в этой области в России и за рубежом? На этот вопрос, сделав обзор продукции, которая была представлена на Международной научно-технической конференции по актуальным проблемам утилизации ракет и боеприпасов в рамках выставки «Интерполитех» , ответил О.Шульга.

Практически всегда для процесса утилизации боеприпасов необходимы специальные производства, контрольные процессы и технологии. Нужно отметить честно - все это абсолютно не характерно ни для задач, ни для облика и структуры оборонного ведомства. Поэтому заниматься утилизацией боеприпасов лучше всего, на мой взгляд, именно оборонным предприятиям.

Устройство боеприпасов после расснаряжения

Несмотря ни на какие трудности, профильная наука и техника в нашей стране живы и развиваются. На данный момент, в госаппарате продолжают закладывать ежегодно в ГОЗ деньги на разработку утилизационных технологий, финансирование конференций, реализацию пилотных проектов.

Ну, а предприятия отрасли продолжают выделять деньги, подчеркну, из весьма скудной прибыли на разработку собственных технологий «на перспективу». Именно благодаря заботе последних и было наработано то, что включил Минпромторг в изданный для узкого круга «Каталог технологического оборудования утилизации боеприпасов...».

Металлолом оставшийся после расснаряжения противотангового снаряда

Представленные в нем более 80 технологий и изделий покрывают весь цикл утилизации - от расснаряжения до переработки или ликвидации. Практически всю технику из каталога и еще многое другое можно было увидеть и «пощупать» на проходившей 19-20 октября прошлого года в Красноармейске VIII Международной научно-технической конференции по актуальным проблемам утилизации ракет и боеприпасов.

Блестящие смазкой образцы на выставке делали все, что им положено: расснаряжали, вымывали, измельчали, чем вызывали профессиональный интерес и одобрение как наших, так и иностранных специалистов. Одна беда - существовали почти все эти плоды полета инженерной мысли практически в одном экземпляре.

Утилизация инженерных боеприпасов

Причина, на мой взгляд, известна: Минобороны России не дает объемы на утилизацию - нет заказов на оборудование, следовательно, нет денег на дальнейшие разработки. Буквально через неделю после упомянутой конференции на территории ВВЦ в рамках юбилейной выставки «Интерполитех» прошло ее по-настоящему международное продолжение, в котором впервые участвовали западные компании, а именно - международная научно-практическая конференция по промышленной утилизации вооружения, военной и специальной техники и боеприпасов.

Открытие выставки "Интреполитех", в рамках которой одним из мероприятий была конференция

Конечно, хотелось бы, чтобы иностранное участие в прошедшей конференции было более обильным: некоторые компании не смогли приехать из-за очень сжатых сроков на подготовку; многие решили на первый раз не рисковать: а вдруг собственному «главному заказчику» не понравится; кто-то не разглядел для себя коммерческих перспектив на российском рынке.

Зато до Москвы добрались лучшие из лучших – именно те, кто является законодателями мод в европейском утилизационном сообществе. Среди них – немецкий концерн «Эйзенманн». 13 его отделений успешно работают на четырех континентах. Сфера интересов покрывает огромный сегмент от автомобильной промышленности до производства биогаза!

Концерн далеко не новичок на российском рынке и в числе прочего уже успешно отработал на объекте по ликвидации химоружия в Почепе. Другой не менее знаменитый гость прошедшей конференции – компания «Дайнасейф», объединяющая немецкий и шведский капитал. Основа процветания бизнеса компании - системы для безопасной перевозки ВВ и изоляции взрыва.

Заинтересованность новыми методами утилизации

К сожалению, в связи с постоянной террористической угрозой в мире продукция компании весьма востребована: 36 крупнейших аэропортов Европы и Северной Америки уже оборудованы системами безопасности «Дайнасейф». Эти системы обеспечивают оперативную изоляцию подозрительного багажа, его безопасную эвакуацию, при необходимости – подрыв в замкнутом объеме и даже очистку образовавшихся газов до их попадания в атмосферу – и все это в режиме безопасного дистанционного управления.

Остается только сожалеть, что ни одна из этих систем не нашла покупателя в России – уж нам-то они ой как нужны! Тем более, что на носу и саммит АТЭС, и юношеские игры в Казани, и Олимпиада в Сочи.

Наконец, корпорация «Наммо», образованная в результате слияния компаний Финляндии, Норвегии и Швеции. Известнейший производитель и, пожалуй, крупнейший в Европе оператор предприятий промышленной утилизации боеприпасов, с 18 объектами в 7 странах.

Почетные гости конференции

Чем поделились с нами иностранные гости? Во многом тем, о чем мы уже знали и многое из чего, безусловно, стоит немедленно перенимать. Я, прежде всего, говорю о религиозно-бережном отношении к экологии, возведенной в абсолют заботе о безопасности и комфорте граждан и до скупости хозяйском подходе. Каждый из гостей выступил с объемистой презентацией, подробно и всесторонне освещавшей его бизнес.

Как и положено, по завершении каждый с готовностью отвечал на вопросы, хотя порой они вызывали у гостя недоумение.

• Да, в Европе практически запрещено утилизировать боеприпасы без очистки образующихся выбросов.
• Да, в Европе запрещено перевозить аварийные боеприпасы вне изолирующих специальных систем.
• Да, объекты утилизации должны вписываться в жесточайшие санитарные требования не только по загрязнению, но и по акустическому воздействию.
• Да, в Европе все образующееся в ходе утилизации тщательно собирается и используется повторно.

Утилизация боеприпасов без взрывов и жертв

А что, в России разве не так? Нет, не так… ох, не так. Да, в Европе, и вообще в мире, существует весьма объемный и активный рынок «демилитаризованного ВВ», на котором успешно действует не один десяток фирм. А что, российские компании в этом бизнесе не участвуют? Нет, не участвуют…

Наибольший интерес у наших специалистов вызывал вопрос о том, как при всех европейских ограничениях они утилизируют те боеприпасы, которые нельзя или невыгодно разделывать. Технологий разборки и извлечения у нас самих достаточно, но всегда тратить деньги, чтобы, скажем, извлечь тротил – дело весьма неблагодарное.

Снаряды подготовлены к взрыву

Оказывается, в «экологически озабоченной» Европе огромное количество боеприпасов… тоже взрывают! Но совсем не так, как на наших пресловутых полигонах. Загнанная в игольное ушко природоохранных требований, европейская инженерная мысль родила целый ряд ухищрений, перед которыми просто нельзя не снять шляпу.

И самое главное – это уже отработанные, серийные технологии, применяемые на многих объектах. Например, компания «Эйзенманн» представляла свои вращающиеся печи и реакторы-инсинераторы с подвижной средой. Печь со стальными стенками рассчитана на разовый подрыв до 300 г тротилового эквивалента (ТЭ) с производительностью до 150 кг ВВ в час.

Печь для недетонирующих топлив, с внутренней отмосткой кирпичом, произодительностью до 1500 кг/час, корпорация даже поставила по американскому тендеру в Павлоград на Украину. Другая оригинальная разработка «Эйзенманн» – реактор-инсинератор с подвижной средой.

Чтобы не было смертельно опасных ЧП

Идея проста – в вибрирующий вертикальный сужающийся короб одновременно подаются боеприпасы и чугунные ядра, все это медленно опускается вниз, разогревается и происходит подрыв. Ядра гасят энергию, на выходе ядра возвращаются в цикл, осколки тщательно собираются.

И печь, и инсинератор обеспечивают очистку исходящих газов и низкий уровень шума. Близкую по замыслу к инсинератору «горячую камеру» демонстрировала компания «Дайнасейф». Эта камера после загрузки боеприпасов поворачивается, создавая замкнутое пространство, в котором под воздействием нагрева боеприпас детонирует.

Производительность мобильной камеры - до 120 кг/час, опять же при полной очистке газов и сборе осколков. Сильное впечатление на российскую публику произвело оригинальное решение компании «Наммо». Тщательно все рассчитав, не где-нибудь, а в оплоте воинствующего экологизма – Норвегии, компания создала объект, на котором подрывает по 2,5 т ВВ в день… в бывших каменоломнях на глубине 800-900 метров!

Твердая скальная порода прекрасно держит взрыв, подавляет акустическую и взрывную волну, выбросы тщательно контролируются и пропускаются через сложнейшую систему очистки. Эх, а сколько же у нас таких заброшенных шахт и каменоломен…

Конечно же, на других объектах «Наммо» используют и печи, и плазменный прожиг, и вымывание топлива, но неизменно все процессы происходят при максимальном сниженной нагрузке на окружающую среду, с максимальными мерами безопасности.

Южноуральцам предлагают делать из боеприпасов алмазы или удобрения

Однако, пожалуй, наибольшее количество разговоров вызвала технология, предложенная американской компанией «АРКТЕК». В соответствии с материалами презентации, их технология позволяет переработать практически любую военную энергетику в… удобрение! Технология проста: изъятое из боеприпасов ВВ загружается в несложную контейнерную систему реакторов и смешивается с водой и патентованной реагентной смесью на основе гуминовой кислоты.

В результате через сутки из тонны ВВ получается соответствующее количество добротного жидкого удобрения! Российские специалисты, конечно, качали головой с недоверием - и у нас были аналогичные разработки, но ничего так и не дошло даже до пилотного образца. Американские же авторы утверждают, что, недавно появившись на свет, эта технология уже вполне успешно используется на четырех арсеналах МО США, на объектах в Египте и Южной Корее.

При этом удобрение находит успешное применение не только внутри страны-производителя, но пользуется успехом и на внешнем рынке. К этой технологии, безусловно, стоит особенно присмотреться. Тем более, что она позволяет не только утилизировать ВВ, но и реабилитировать почву как на полигонах, так и на предприятиях, даже без каких-либо реакторов, путем простого смешивания с реагентом.

Удивили ли чем-то гостей конференции в свою очередь россияне? Безусловно, да. Как всегда, их поразила наша российская простота решений на грани гениальности и виртуозно рассчитанные сложнейшие системы там, где без них не обойтись.

Иностранцы внимательно рассматривали информацию по установке гидрокавитационного вымывания, с уважением изучали фотографии и чертежи могучих стендов экологически чистого сжигания ракетных двигателей в Перми и в Красноармейске - и качали головами.

Главный метод утилизации - открытый ПОДРЫВ - да еще и в массовом масштабе!

Они не могли никак взять в толк, как же при наличии таких решений и таких экологически чистых объектов, каких вообще нет больше нигде в мире, у нас главный метод утилизации - открытый ПОДРЫВ - да еще и в массовом масштабе! Безусловно, первая международная конференция по утилизации в Москве имела огромное, возможно, не сразу даже очевидное значение.

Она, во-первых , перевела ежегодный диалог российских утилизаторов из формата внутриведомственного совещания (типа «отчитался - получил взбучку - выпросил финансирование») в формат настоящего обмена идеями, позитивного продвижения собственных наработок.

Во-вторых , она дала возможность нашей промышленности и науке выйти из собственного замкнутого круга - с одним и теми же лицами, устоявшимися ролями и приемами общения - и подать себя на совершенно другом уровне. Ведь для того, чтобы оценили зарубежные коллеги, существующие «вне системы», далеко не достаточно только аргумента в виде покровительства руководителя главка или замминистра - нужно реально впечатлить либо идеей, либо исполнением!

В-третьих , образовавшиеся контакты и информация о возможностях и технологиях западных компаний дают совершенно иную картину перспективы дальнейшего движения.

Крупнейший завод по утилизации боеприпасов

Наши разработчики и изготовители могут смело рваться на западный рынок - их там уже знают и, пожалуй, ждут. Те же, кто видит себя успешно работающим на внутреннем утилизационном рынке, уже представляют, как им построить собственное производство, чтобы выиграть тендер - что сделать самим, а что дополнительно купить готовым, скажем, у какой-то из посещавших нас компаний.

Почему бы, к примеру, тому же НИИ «Геодезия» дополнительно к своим стендам прожига не прикупить установку у «Эйзенманн» или «Дайнасейф», реакторную установку и химикаты «Арктека», наладить у соседей на КНИМе линию расснаряжения- и стать эдаким экологически правильным утилизационным центром, честно участвующим в тендерах и ведущим чистую утилизацию на основе передовых технологий?

А почему нет? А потому, что гарантии, что Минобороны даст возможность загрузить эти мощности работой, нет! Уверен - создать подобную современную базу мог бы и пермский НИИПМ, и тот же «Авангард», и многие другие предприятия отрасли… и даже без гигантских государственных вложений. Им надо только дать перспективу - утилизировать боеприпасы цивилизованно, а не варварски подрывать их на полигонах.

Российские вооруженные силы взяли курс на перевооружение и модернизацию военной техники. Однако что делать с военной техникой и боеприпасами, срок службы которых истек? Военные эксперты рассказали телеканалу «Звезда» о способах и методах утилизации вооружений, военной техники и предприятиях, специализирующихся на этом.Большое количество российских предприятий участвует в Федеральной целевой программе по утилизации вооружения и военной техники до 2020 года. Так, согласно данным ФЦП, в 2015 году предполагалось утилизировать 41,7% вооружений и военной техники, выведенной из состава Вооруженных Сил Российской Федерации.В их числе стратегические вооружения – 44,2%; обычные вооружения – 39,2%. Кроме того, реконструкцию и модернизацию прошли четыре производственно-технические базы (комплексы). Промышленной утилизации подверглись межконтинентальные баллистические ракеты и объекты медико-санитарного назначения. В результате работ по утилизации вооружения были освобождены и демонтированы 23 здания складов и объектов эксплуатации ВВТ, а в федеральный бюджет от реализации продуктов утилизации поступило порядка 4784,63 миллиона рублей (46,4%).Демилитаризация военной техники Что касается военной техники, то она может быть приспособлена для использования для гражданских нужд после демилитаризации.«Известны случаи переделки танков в пожарные машины для работы в тяжелых условиях, а бронетранспортеров в машины для геологов и любителей экстремального туризма. Автомобили еще по давней традиции с советских времен после истечения срока службы массово поступали в народное хозяйство», – отмечает главный редактор журнала «Арсенал отечества» Виктор Мураховский.Иногда можно встретить объявления Минобороны о проведении аукционов списанной военной техники. Первые такие торги летом 2015 года Департамент имущественных отношений Минобороны России провел на территории конгрессно-выставочного центра «Патриот» в городе Кубинке Московской области в рамках Международного военно-технического форума «Армия-2015». Тогда с молотка ушло несколько сотен единиц автотранспортной техники.Выставленные на аукцион грузовые и легковые автомобили и специализированная техника оказалась еще пригодной для нужд народного хозяйства. Среди прочих лотов предлагался «Агрегат» 15Г84 на базе «Урала» 1982 г.в., грузовик ЗИЛ 1988 г.в., траншейная машина ТМК 1985 г.в, автоцистерна АЦ (на базе автомобильного шасси «Урал-375») 1984 г.в.Разделка на металлы, как правило, производилась на ремонтных бронетанковых заводах. Эта тенденция существует и сейчас, однако в последнее время Минобороны взяло тренд на заключение контактов с поставщиками техники на весь срок жизненного цикла, отмечает Мураховский.«Сегодня Министерство обороны заключает с производителями контракты жизненного цикла, которые предусматривают полное сопровождение продукции вплоть до утилизации. Считается, что в конце жизненного цикла предприятие, которое произвело продукцию военного назначения, будет его и утилизировать», – сообщил эксперт.Одним из таких предприятий является АО «Головное производственно-техническое предприятие «Гранит». На нем реализуется проект «Реконструкция и техническое перевооружение производства АО «ГПТП «Гранит» для организации утилизации вооружения и военной техники (ВВТ), ломов электронного оборудования, снимаемых с ВВТ и продукции гражданского назначения аналогичного профиля. Для этих целей специально создан цех комплексной утилизации, в котором происходят демонтаж, снятие агрегатов, блоков, узлов, диагностика элементов ВВТ и направление на восстановление, утилизация неремонтопригодных элементов, а также обогащение содержащих драгоценные металлы элементов и отправка на аффинажные предприятия.Отмечается, что проектная мощность годовой переработки лома электронного оборудования составляет 1 000 тонн в год, а восстанавливаемых съемных элементов радиоэлектронных составляющих – 1 000 штук в год.Утилизация боеприпасов В настоящее время на базах и арсеналах различных видов вооруженных сил и родов войск скопились миллионы единиц различных боеприпасов, списанных или подлежащих списанию. К ним относятся авиабомбы, ракеты, морские торпеды, масса взрывчатых веществ в которых достигает сотен и даже тысяч килограммов, а также артиллерийские снаряды, инженерные мины и заряды с массой взрывчатых веществ до нескольких килограммов.И в этом смысле Федеральная целевая программа в большей степени нацелена именно на утилизацию ракет и боеприпасов, а не на утилизацию техники, отмечают эксперты.
«Дела по утилизации боеприпасов одно время были очень плохи, но они постепенно выправляются, и сегодня это является одним из приоритетов. С техникой ничего не случится, если ее утилизируют на год позже, например, а боеприпасы – это реальная проблема», – отметил главный редактор журнала «Экспорт вооружений» Андрей Фролов.С тем, что сегодня количество боеприпасов на складах уменьшилось, согласен и Мураховский. «Сейчас это все гораздо в меньших объемах в связи с тем, что нормативные запасы уменьшились, а обновление боеприпасов происходит ежегодно», – отметил он.На программу по уничтожению боеприпасов выделяются значительные средства, отмечают эксперты.«Для утилизации боеприпасов предлагались разные методы, в том числе тендеры по промышленной утилизации, когда без подрыва боеприпаса происходила разделка на металл. Из этого даже пытались получить прибыль, но большого распространения это не получило. В итоге утилизация боеприпасов свелась в основном к методам подрыва. Таким способом было уничтожено несколько миллионов тонн», – рассказал Мураховский.
Тем не менее в России существуют предприятия, которые занимаются именно промышленной утилизацией боеприпасов и применяют современные и уникальные методы и технологии.Одним из них является ЗАО «АРЕАЛ-98», работа которого включает в себя как осуществление практических мероприятий, так и научно-изыскательскую деятельность по созданию или совершенствованию методов утилизации боеприпасов.В связи с отсутствием универсального способа расснаряжения боеприпасов специалисты этого предприятия разработали несколько уникальных технологий извлечения и переработки взрывчатых веществ для каждого конкретного типа боеприпасов с учетом экономической целесообразности и уровня экологической защиты.
Другим таким специальным предприятием является «Форпост Балтика Плюс», которое имеет огромный опыт утилизации зенитных управляемых и неуправляемых ракет, артиллерийских и инженерных боеприпасов, минно-торпедного вооружения, боеприпасов Воздушно-космических сил.Компания обладает специальными техническими решениями по утилизации. Среди них фрагментация и уничтожение твердотопливных двигателей противоракет перехвата в космосе весом в несколько десятков тонн на фрагменты весом 200 килограммов методом гидроабразивной резки и утилизация ракет с самоликвидаторами.В 2009– 2010 годах компания выполнила один из государственных контрактов по утилизации артиллерийских боеприпасов, объем которого превысил количество поданных боеприпасов на Берлинскую операцию Советской армии во Второй мировой войне.В 2011 году компания заключила первый государственный контракт с Министерством обороны РФ на разминирование и рекультивацию артиллерийской базы боеприпасов вблизи поселка Гусиное Озеро (Республика Бурятия), подвергшейся в 2001 году взрывам и пожарам, площадью 277 гектаров.Несомненно, утилизация боеприпасов является работой повышенной опасности, требует наличия высококвалифицированных специалистов, оригинального технологического оборудования. Известны случаи, когда другие государства приглашали российских специалистов для утилизации некоторых видов вооружений.Так, по словам Мураховского, российские специалисты работали в Албании, где уничтожали большое количество боеприпасов. «Там были накоплены сотни тысяч тонн боеприпасов, которые требовалось уничтожить», – рассказал Мураховский.Другим примером партнерства с иностранными государствами является работа специалистов «Форпост Балтика Плюс» в Мозамбике, Венгрии и Греции в 2008– 2012 годах в рамках военно-технического сотрудничества. Сегодня есть предложения провести работы по работы по утилизации в Республике Беларусь.