Алхимия и астрология

Алхимические опыты обладают рядом особенностей, позволяющих отличить их от экспериментальных исследований в области современной химии. Прежде всего наличием тесной связи между алхимией и астрологией. Адепты не только верили в действенность астрологических предсказаний, которые тогда в принципе не подвергались сомнению, но и тесно связывали друг с другом эти два оккультных искусства. Точнее говоря, знание астрологии считалось совершенно необходимым для того, чтобы преуспеть в последовательных операциях Великого Делания. Не следует упускать из виду это важное обстоятельство, если хочешь иметь исторически корректное представление о лабораторных бдениях средневековых алхимиков, не став жертвой столь обманчивых анахронизмов.

Для алхимиков не только было в высшей степени желательно следовать циклу земного обновления и, соответственно, начинать операции непосредственно Великого Делания, насколько это было возможно, в период весеннего равноденствия, но и требовалось постоянно бодрствовать, чтобы начать свое предприятие в момент наиболее благоприятного расположения звезд на небесном своде, а для этого было совершенно необходимо очень внимательное предварительное наблюдение точного положения - на момент, когда должно начаться Великое Делание, - Солнца, Луны, планет и определенных созвездий в тот самый день, когда делатели начинали ряд опытов, предназначенных стать вехами триумфальной трансмутации. Земля отнюдь не находится в обособленном положении, она испытывает на себе влияние звезд, и без знания астрологии алхимик, как полагали, оказался бы совершенно безоружным, в очевидно невыигрышном состоянии. Одного этого вторжения астрологического детерминизма в определение дня, наиболее благоприятного для последующего успеха алхимических операций, для нас было бы достаточно, чтобы понять коренное отличие труда алхимика от современного научного экспериментирования - современный ученый по собственному усмотрению решает, когда приступить к эксперименту. Помимо этого дух рационализма не может допустить (для алхимиков это считалось само собой разумеющимся), что движение звезд будто бы влияло на операции Великого Делания точно так же, как оно повлияло на медленное естественное созревание металлов в земных недрах. Подобного рода соотнесенность и параллелизм между законами движения звезд на небесном своде и циклами жизни минералов в земных недрах являлись основополагающим представлением древних алхимиков, которого, разумеется, не может допустить рационалистический дух современной науки. Алхимия, с одной стороны, и современная химия - с другой, представляют собой два универсума, два видения мира, коренным образом отличающихся друг от друга и совершенно несовместимых друг с другом.

Страница 12 из 63

12. Философия и наука Средневековья: первые университеты, особенности схоластического метода преподавания. Алхимия, астрология, магия и наука.

Первые университеты появляются именно в период развития схоластической философии: 1158-Болонья, 1168-Кембридж, 1200-Париж, 1209-Оксфорд. Основой появления университетов были школы вида: 1) монастырские (хранители книг); 2) кафедральные (начальном образование); 3) придворные (светские манер) Причина появления университетов - цеховая организация проф-ой д-ти. ЦЕХ: ученик-подмастерье-мастер, а в УНИВ-Т: школяр – бакалавр – магистр(доктор). Структура универ-ов включала 4 факультета: философский – 6 лет; медицинский и юридический по 20-25 лет, и теологический 15-16 лет. На артистич (фил.) изучали: 1.Тривиум (грамматика, риторика, диалектика) и 2.Квариум (арифметика, геометрия, астрономия, музыка). Учились с 14-20 лет. Занятия включали лекции и семинары. Лекции: ординаторные (читались в 1-й пол. дня без вопросов) и экстраординарные (2-ая пол. дня, с вопросами). Диспуты: открытые (все желающ.) и закрытые.

Важнейшая хар-ка схоластики - идея рационализации положений христианства, что подразумевало нахождение соответствия м/у Божьим словом и миром. Метод схоластов - построение схол (комментариев к священным текстам): восходящие (от мира к слову Божьему) и нисходящие (от слова к миру). 5 доказательств бытия Бога Фомы Аквинского: 1-док-во от движения (Бог-перводвигатель), 2-док-во от причинности (я –мама и папа... - адам и ева – Бог), 3-док-во от цели (река течет в направление, заданным Богом) 4.док-во от бытия совершенства (наиболее добр, красив, справедлив – Бог), 5-док-во от абсол необход (небытие....Бог).

Важнейшая логическая проблема схоластов - спор об универсалиях (общие понятия обозначающие классы объектов: дом, дерево, человек). Как соотносятся универсалии и вещи: реализм (вначале существовали универсалии - как идеи Бога, а потом на их основе появились вещи); номинализм (береза, дуб, пальма - многол, ствол, крона; дерево – многол растение, имеющее твердый ствол, ветки, крону); концептуалисты (компромиссная позиция: универсалии реальны, но только относительно ума человека).

В поздней схоластики Раймондом Лулии создана 1-я логистическая машина, прообраз соврем-х ЭВМ. Позитивное значение схоластич этапа фил-ии: 1-основательный анализ интел-х способностей человека, 2разделение на номинализм и рационализм способствовало дифференциации идеализма на субъективные и объективный, а также легла в основу эмпиризма и рационализма, как направление в теории познания. Негативное значение - мысль схоластов не выходит за пределы текста, не имеет отношения к актуал. проблем.

Важная особенность средневековой науки - становление полумистич опытного знания. Предпосылки опытного знания: 1-Христианское отношение к труду: трудился Иесус, апостолы, а также монахи для усмирения гордыни. 2-Изменение отношения к природе, должна быть трансформирована для принесения пользы людям. Т.О. появляется прослойка людей соединяющих теоретич и практич д-ть, т.е. монашество.

Роберт Гроссетест - неоплатонизм, где бытие - процесс эмонации света из единого, именно свет есть зримое проявление Бож. первоосновы, изучал оптику. Роджер Бекон - «знание - сила человека»: 1)Критика теоретич знания, подвержено 4 порокам: лже авторитет, лже знание, предубеждение и привычки. Предлагает 4 лекарства: изучение древних языков, оптики, математики, 4-опыт (всякое знание полученное непосредственно, а не логически). 2)Учение об опытном познании, включает: веру в авторитеты, логические выводы и опыт. Опыт: внутренний (откровение - сверхест истины) и внешний (на основе органов чувств - естеств истина). Уильям Оккам - учение о знании: 1) интуитивном (ощущения, переживания) 2) абстрагированным (отвлечение от существования и несуществования вещей). Существуют лишь единичные вещи и интенция (устремление души к познанию). Ввел теорию общих понятий (терминизм). Из разновидностей терминов вытекают науки: 1)реальные (о бытие), 2)рациональные (рассматриваются понятия по отношению к другим понятиям – логика).

Магия – это мистическая д-ть, имеющая целью принуждение сверхест-х силы к необходимому шагу, образу действий. Различают черную и белуб. Белая включает в себя: алхимию (опыт: химич экспер, позволил получить лекарство, спирт, яды, возгорающие в-ва и мистика: поиск Красного льва –превращающего все в золото) и астрологию (опыт: астрономич знания, математика, космобиология, астропсихология(знаки зодиака) и мистика – цель астрол поиск путей откровений). В овнове мистики алхимиков лежал поиск путей творения мира. Золотой век (рай) – Грехопадение (смеш) – Искупление (д-ть алхим) – Спасение (рай).

В средние века наука: 1)анбивалентна (соединяет созерцательность и мистические аспекты), поэтому нельзя средневековье назвать началом науки. Еще отсутствовала идея автономности природы (средство выражения духовных сил). 2)качеств-й хар-р знаний: определить сущность вещи – постичь ее божественный замысел, найти ее место в мировой иерархии. 3)полумистич хар-р опытного знания. 4) созерцательный теологотесктовый хар-р познания - божественные тексты имели больший научный статус, чем природа.

Средневековье хронологически охватывает период со II в. н.э. до XIV в. н.э. В сфере духовной культуры для Средневековья характерно господство религиозной картины мира – теоцентризм. Центром мироздания объявляется высшая сверхъестественная сила – Бог.

В Европе официальной религиозной доктриной считалось христианство в форме католицизма. Все учения, которые противоречили христианству, жестоко карались, уничтожались труды античных ученых, философов-материалистов, например Демокрита.

В рамках Средневековья наука, а также философия, выступали как служанки богословия, т.е. наука и философия допускались в той мере, в какой они могли подтверждать истины христианства.

В науке этой эпохи господствует схоластический метод. Суть метода – цитирование авторитетов, ссылка на авторитет Библии, а также на авторитет Священного предания, т.е. на работы видных христианских теологов – отцов церкви.

В развитии науки и философии Средневековья можно выделить два концептуальных подхода: патристику и схоластику.

Патристика – учение отцов христианской церкви, характерное для раннего Средневековья (II–V вв.). Классиком патристики является Тертуллиан. Он выдвинул знаменитый лозунг: «Верую – потому что абсурдно» . По его мнению, чистый разум не может объяснить полностью божественные истины, которые описаны в Библии. Эти истины постигаются верой.

Другой видный представитель патристики А.Августин разработал учение о теодицее – это оправдание Бога за зло, которое существует в мире. По Августину, источником зла в мире является не Бог, а сам человек. Бог наделил человека свободой воли, и человек волен выбирать между добром и злом.

Схоластика, характерная для позднего Средневековья (XII – XV вв.), стремилась к обновлению религиозных догматов. Схоласты приспосабливают античные научные и философские тексты, прежде всего труды Аристотеля, к потребностям христианской теологии. Схоласты развивают навыки интеллектуального мышления, считая, что постижение Бога возможно с помощью логики и логических рассуждений.

Вершиной схоластики является учение Фомы Аквинского. Аквинский считал, что вера не должна противоречить разуму. Однако некоторые религиозные догматы не могут быть рационально доказаны, например, догмат о непорочном зачатии девы Марии. Он полагал, что эти догматы не противоразумны, а сверхразумны. Они доступны лишь сверхразуму, то есть божественному разуму. Именно Аквинский сформулировал положение «Философия – служанка Богословия» . Философия должна разумными способами доказывать существование Бога.

Ф.Аквинский обосновал пять доказательств бытия Бога:

1. Все в мире движется. Существует первый двигатель – это Бог.

2. Все в мире имеет свою причину. Существует причина всех причин – это Бог.

3. Все в мире происходит по необходимости. Главной необходимостью является Бог.

4. Все существа в мире различаются по степени совершенства. Источником совершенства, самым совершенным началом является Бог.

5. Мир устроен целесообразно, а конечным источником целесообразности является Бог.

В средние века философские дисциплины и наука рассматриваются как вспомогательные средства для подтверждения истин богословия. Оформляется специфическое понимание критерия истины, под которым понимается ссылка на авторитет Бога и священных текстов.

В период Средневековья формируются специфические формы знания: 1. натуральная магия; 2. алхимия; 3. астрология.

Натуральная магия понимается как знание скрытых сил и законов природы. Магия предполагает, что повлиять на естественные явления, на вещественное состояние природы можно с помощью слова в виде молитв и заклинаний. Поэтому операции над природными телами, эксперименты над природными веществами сопровождались словесными заклинаниями. Тем самым, полагали маги, можно призвать на помощь для исследования природы сверхъестественные силы. Магия как форма средневекового знания получает наибольшее развитие в арабском мире. Крупнейшим представителем натуральной магии на арабском Востоке считается Ибн Рушд (в латинской транскрипции Аверроэс) – XII в. н.э., который являлся крупным ученым, философом и врачом. Впоследствии его идеи перекочевали в западноевропейскую науку.

Алхимия. Алхимию нередко определяют как предхимию. Образ алхимика – это человек, который работает в лабораториях, проводит многообразные эксперименты, опыты. Задачей таких опытов является трансформация, то есть превращение металлов с помощью философского камня в золото. Сверхзадачей алхимика является создание эликсира жизни с целью обеспечить бессмертие человека. Основой эликсира жизни считалось искусственное золото. Это золото и стремились получить алхимики.

Алхимики полагали, что любое вещество – это неосуществленное золото. Поэтому они проводят многочисленные эксперименты над веществами, прежде всего над свинцом и ртутью (подвергают их дроблению, смешиванию, нагреванию, охлаждению и т.д.). В то же время опыты алхимиков могли нанести вред здоровью людей (в препараты, которые они рекомендовали, входят ядовитые вещества – мышьяк, ртуть). Положительные результаты алхимических экспериментов способствовали развитию фармакологии и медицины.

Астрология – учение о звездах, это предсказание судьбы человека на основе положения звезд, по знакам зодиака.

Таким образом, средневековые формы знания сочетали в себе, с одной стороны, религиозные идеи, так как они уповали на помощь сверхъестественных сил, а с другой стороны, эти формы знания содержали в себе рациональные научные идеи.

Основная проблема этой темы, вопрос о соотношении христианства, как официальной религии и алхимии. Алхимия становится своеобразным предшественником современной науки и рассматривается как сфера накопления знаний, по отношению к химическим наукам. Историки предприняли попытки расшифровать химические формулы и обнаружили, что замысловатые рецепты связаны чаще всего с солями свинца, и что они довольно просты. Отсюда можно вывести поверхностную цель алхимии, получение благородных металлов из неблагородных. Они хотели на основе свинца получить золото и серебро, эту цель они так и не смогли воплотить в реальность.

Алхимия зародилась ещё в античности, и пережила эпоху возрождения, то есть её время существования оказалось очень длительным, около 2000 лет. Если исходить из того, что они хотели получить лишь драгоценные металлы, то получается, что две тысячи лет они попросту "страдали фигней". Их постигали частые неудачи, случайные открытия, которые оказывались востребованы только наукой нового времени, и это было слабым утешением. Почему же алхимия тогда просуществовала так долго, и почему её на протяжении двух тысяч лет постигали неудачи? Их деятельность носила нематериальный характер, результат же всегда оценивается с реальной, материальной стороны, всё указывает на то, что она просто не имела права так долго существовать. Но факт есть факт, следовательно, было ещё что-то, что позволило преодолевать все неудачи, значит у алхимии несколько иной смысл, несколько иная цель. Попробуем найти этот смысл, и эту цель.

Там где алхимия работала с природными материалами, там она сильно напоминала магию. Но магия была неприемлема с точки зрения христианства, она рассматривалась как серьёзный противник. Так каким же образом христианская церковь терпела это явление столько времени, даже при этом позволяла своим деятелем увлекаться алхимией, когда могла с лёгкостью с нею разделаться, в виду её полной бесполезности. Следовательно, отношения между церковью и алхимией были куда сложнее. Чтобы понять алхимию надо отказаться от понимания её как стремления получить золото и серебро, это понимание алхимии - современный предрассудок. Основной целью алхимии, истинной целью, было получение философского камня. Само это словосочетание противоречиво, совмещение материального и нематериального, попытка соединить не соединимое. Желание получить такого рода продукт, который выступил бы универсальным инструментом, для осуществления любых химических превращений. Эта цель позволяет отнести алхимию к своего рода герметическому знанию, которое берёт свои начала ещё от эпохи античности, это такого рода науки как: алхимия, магия, мистика, астрономия. Герметическое знание оказывается тайным знанием, и главная тайна заключается в том, что всё в мире взаимосвязано, "всё может быть всем". Возможно, превращение любой вещи, в любую другую, но для этого необходимо понять процесс, и философский камень, является тем предметом, который и позволит понять этот процесс, это главная цель античности. Получение золота и серебра было необходимо лишь как яркое доказательство, того, что алхимики постигли тайну создания философского камня, то есть эти металлы выполняли лишь роль свидетельства.

Алхимики использовали множество материалов, создавали яды, лекарства, красители, множество инструментов. Происхождение слово алхимия до сих пор не известно. Ал - влияние арабского языка, здесь мнение практически не расходятся. Химия - некоторые утверждают, что это греческое слово "хьюмос" - почва, другие, что китайское слово "ким" - золото, и множество других совершенно противоположных взглядов, ясности в этом вопросе нет. После попытки расшифровать рецепты алхимиков выяснилось, что они работали с обычными материалами. Как только рецепты были преобразованы в привычные химические формулы, все таинственность улетучилась. Здесь будет уместно привести пример с дамасской сталью, на последней стадии, раскалённый до красна клинок, для охлаждения, должен пронзить тело молодого чёрного раба. Когда наши современники решили, что для этого просто необходима температура 36,6, и воспроизвели её в лабораторных условиях, то ничего не получилось, то есть момент таинственности устранить не удалось. Также и с алхимией, вроде когда формулы расшифровываются всё довольно просто, но на самом деле всё куда серьёзнее.

Что же такое философский камень? Сознание средневекового человека носило символический характер, все вещи и события воспринимались как знак чего-то большего. Философский камень, это тоже определённый знак, рассматривать философский камень как простую вещь нельзя, это символ божественного могущества. Значит его получение, это определённый религиозный процесс, восхождение к богу, постижение высшей мудрости. Получение философского камня, есть свидетельство божественного покровительства, получается, что преобразование металла в золото и серебро, было выполнимо лишь с помощью бога. Алхимия вследствие этого приобретает религиозный характер. Также как и иконопись, она не может подвергаться критике, поскольку это была изначально невыполнимая задача, отсутствие результата лишь подчёркивало важность цели.

Религиозное мировоззрение придерживалось позиций на получение высшего знания. Это позволяет выделить алхимию, как особый компонент античной культуры. Алхимия, это попытка соединить то, что постигается лишь умозрительно, и то, что можно пощупать. Секрет философского камня в соединении философии и камня. Этот факт попытки соединить материальное и нематериальное, очень важен для возникновения современной науки. Соединение экспериментальной деятельности с одной стороны и отвлечённой мыслительной деятельности с другой. На протяжении длительного времени эти явления существовали полностью обособленно, даже на протяжении средневековья. И только алхимия была исключением, современная наука есть продолжение алхимии.

Алхимическая мудрость была не для всех, это было закрытое сообщество, это значит, что приобщение к алхимии определялось особым ритуалом, контактом учителя и ученика, личностным контактом, особой атмосферой. Учебника по алхимии не было, слово не могло выразить это явление.

Действие в алхимических рецептах было сформулировано в повелительном наклонении, своя инициатива не допускалась. Алхимическая процедура это процедура, которая предполагала буквальное повторение действий учителя. Вопросы типа: "А почему так? А нельзя ли по-другому?", не допускались, правила должны были безукоризненно исполняться. Это было связано с тем, что после нашествия варваров осталось мало искусных ремесленников, и когда у них учились, не было времени на вопросы.

Слова в рамках рецепта можно разделить на 2-е группы, первая группа, это термины, которыми оперирует современная химия, вторая группа, это слова непонятные современному человеку, которые характеризируют продукты деятельности. Это продукты, это не просто химические вещества, это нечто большее, текст рецепта благодаря второй группе слов приобретает художественный характер. Это не чистое ремесло, и не чистое искусство, это сложный конгломерат разных составов, находящихся к друг другу в режиме своеобразного диалога, возможного лишь при объединительном начале, им выступает мировоззренческий фактор. Своего расцвета алхимия достигла в эпоху возрождения, это означает, что алхимия содержала в себе мощный культурный потенциал, который мог реализоваться в одну из эпох. И средневековую культуру, при всей её жёсткости, нельзя сводить лишь к религиозной составляющей. Это значит что достижение средневековой культуры, не замкнуты лишь на ней самой, они могут быть использованы, и используются другими культурами, современной культурой.

Символ золота имел цифровой аналог, это цифра 7. Она разлагает самым своеобразными способами, один из них это 4+3. Четвёрка это: 4-ре стороны света, каноническое евангелие, наследие античности. Три это: божественно тройственность, иногда оно может переходить в чётверку, либо благодаря деве Марии, либо фигуре дьявола. Три базовые цифры - 7, 4, 3. Происходит встреча античного наследия и христианского религиозного фактора. Алхимия - это место встречи логики и откровения/озарения. Это позволяет говорить о том, что средневековая культура не отрицает античность, а адаптирует её для своих нужд.

"... о сущности алхимии спорят не только химики. Это удивительное явление занимает философов, историков, психологов. При этом для одних алхимия представляется необходимым этапом в формировании научных оснований нынешней картины мира, для других - лжеучением. Атеисты видят в ней одну из платформ еретических учений, а современные теософы - источник оккультных знаний. Психологи интересуются ею как объектом, в котором представлено исключительное своеобразие творческой активности человека. А ученик Фрейда, известный швейцарский психолог К.Г. Юнг квалифицирует алхимическое символотворчество как иллюстрацию «коллективного бессознательного», укорененного в извечных культурно-биологических детерминантах. Кто же из них прав? Где критерии достоверности этих оценок? Нелегко ответить на эти вопросы. Результаты многочисленных исследований не дают однозначных ответов на основные вопросы об алхимии - о её сущности и её месте в истории культуры и общества. И причины этого заключаются не только в сложности самого объекта исследования, но и в односторонне аналитическом их характере. Даже такие фундаментальные по количеству и достоверности изученных источников, по объему затраченного труда работы - Марселена Бертло, например,- отличаются не столько системой различных сторон алхимии - этого многогранного общественного явления, сколько подходом к ней как прародительнице нынешней химии. Между тем особая многогранность объекта требует и особой многоаспектности исследования - комплексного подхода в постановке исследовательских задач. Предлагаемую вниманию читателя книгу можно считать первой попыткой осуществить это. Задача, которую поставил перед собой ее автор, заключается в том, чтобы рассмотреть алхимию как некую целостность, включающую в себя взаимосвязанные и взаимообусловленные компоненты - научные обобщения и фантазию, рациональную логику и мифологию, грани прогресса и консерватизма. Оборотной стороной этой задачи является стремление увидеть в алхимии как существенном фрагменте средневековой жизни отражение самой этой жизни - материальную и духовную культуру средневековья, что, собственно, и определяет все особенности алхимии. Автор исходит при этом из методологически правильной мысли о том, что средневековое целое - это, говоря словами Маркса, органическая нерасторжимость производства идей и производства вещей.

Автор априори полагает, что из этого целого невозможно вычленить и рафинировать отдельно непорочную практику ремесел, которая будто бы только и способна послужить эмбрионом научной химии, и совершенно отдельно философские учения или искусство, которые почему-то должны быть смиренно подчинены церкви, схоластике, нервическим стремлениям к золоту и потому должны стать источником лишь лженауки".

В качестве псевдонаучных концепций рассмотрим коротко алхимию и астрологию.

Алхимия является типичным феноменом средневековой культуры, в котором своеобразно переплетались начальные естественнонаучные (прежде всего химические) представления о мире и характерные для данной культуры представления о человеке и обществе .

Главной целью алхимиков являлись поиски так называемого «философского камня» («великого эликсира», «великого магисте- рия», «красной тинктуры» и т.д.), способного превращать неблагородные металлы в золото и серебро. «Философский камень» должен был, кроме того, обеспечивать вечную молодость, излечивать все болезни и т.д.

Алхимия, существовавшая в рамках средневековой культуры, не могла не разделять основные особенности этой культуры: ее общую спиритуалистическую ориентацию, догматизм и авторитарность, традиционализм и символизм, иерархизм и т.д.

Этому не способно было помешать даже то, что алхимия, стоявшая между оккультным теоретизированием и химикотехническим имитирующим ремеслом, представляла собой изнанку магистральной культуры.

Символический характер алхимии проявлялся, в частности, уже в параллелизме двух действий: превращения вещества в процессе «великого делания» были только символом параллельной внутренней работы алхимика над собой. «Великое делание», призванное дать в итоге «философский камень», было лишь внешней стороной алхимического процесса, символизировавшей то, что в его ходе сам алхимик уподоблялся Богу. Не случайно алхимия в Средние века считалась ересью. В рассуждениях алхимиков ртуть и сера - не только вещества, но и бесплотные принципы, газ не только нечто воздухоподобное, но и таинственный дух и т.п.

В алхимическом рецепте, принадлежавшем, по преданию, испанскому философу и логику Раймонду Луллию, предписываются, в частности, такие действия: «Непроницаемые тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему раскаленным углем. Он загорится и, приняв вскоре великолепный лимонный цвет, вновь воспроизведет зеленого льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, сын мой, тщательно раздели, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови».

Этот рецепт столь же темен, как и тени, покрывающие реторту с драконом внутри. Может даже показаться, что это бессмысленное бормотание мага или шарлатана, рассчитанное на непосвященных и не имеющее никакого отношения к химии.

Но как раз с химической стороны дело оказалось относительно простым. Уже в XIX в. этот рецепт был расшифрован, таинственные львы и драконы исчезли и вместо них появились самые обыкновенные вещества. «Буквально химическое» прочтение алхимического рецепта показало, что в нем описывается серия химических превращений свинца, его окислов и солей. В частности, «горючей водой» оказался обычный ацетон.

Однако только «химического» толкования и прояснения явно недостаточно. Оно выявляет только скелет алхимического текста, оставляя в стороне все остальное, без чего алхимия перестает быть полнокровным средневеково-противоречивым культурным явлением.

Алхимия, выявившая целый ряд химических веществ и описавшая их взаимодействие друг с другом, явилась предшественницей возникшей в XVII в. науки химии. Алхимия не была наукой, хотя и опиралась частично на опыт и использовала некоторые собственно химические методы. Существование «философского камня» физически (онтологически) невозможно, поскольку противоречит хорошо обоснованным законам природы.

Феномен алхимии, одновременно «недохимии» и «сверххимии», надолго пережил Средние века. Известно, в частности, что И. Ньютон, настаивавший в своих книгах по физике на необходимости строго механического, каузального и математического объяснения природы, проводил алхимические опыты. Делал он это, впрочем, в тайне от своих коллег по «естественной (натуральной) философии».

С точки зрения социальной философии алхимия может рассматриваться как смутное предвосхищение возникшей только в Новое время идеи создания «рая на земле» для всех людей, или коммунизма. Алхимики первыми начали поиски способа создания богатого и процветающего общества, в котором нет надобности в тяжелом и монотонном труде, а легкость получения богатства (золота) лишает смысла само понятие частной собственности.

Астрология представляет собой концепцию, согласно которой события земной жизни можно предсказать по расположению небесных светил. Обычно астролог для предсказания судьбы человека составляет по особым правилам гороскоп - условный чертеж расположения светил в момент рождения этого человека.

Астрология как толкование звезд была широко распространена на Древнем Востоке, откуда она пришла в Древнюю Грецию и затем в Рим, где означала то же самое, что и астрономия. Позднее астрология начала рассматриваться как средство для определения судьбы человека по положению и движению звезд.

Основополагающий учебник по астрологии написал знаменитый астроном Птолемей, полагавший, однако, что расположение звезд - только половина дела, а остальное зависит от самого человека. Другой не менее знаменитый астроном И. Кеплер составлял гороскопы для своих современников.

Критика астрологии началась еще в Античности; в Новое время даже отдаленное сходство какой-либо научной концепции с астрологией истолковывалось учеными как свидетельство ущербности этой концепции.

«Со стороны аристотелианцев и других рационалистов вплоть до Ньютона, - пишет об астрологии К. Поппер, - она подвергалась нападкам по ошибочным основаниям - за ее ныне признанное утверждение о том, что планеты оказывают “влияние” на земные (“подлунные”) события. Фактически ньютоновская теория гравитации, и в частности лунная теория приливов, исторически была детищем астрологических идей. По-видимому, Ньютон очень не хотел принимать теорию, восходящую к тому же источнику, что и теории, объясняющие, например, возникновение эпидемий гриппа “влиянием” звезд. И Галилей, несомненно, по тем же основаниям отвергал лунную теорию приливов, и его опасения по поводу результатов Кеплера легко объясняются его опасениями в отношении астрологии» 1 .

Астрология является типичной псевдонаукой, и тем не менее она существует и в наши дни. Отчасти это объясняется извечным желанием человека узнать свое будущее, иметь представление о своей судьбе, о том, «что написано на звездах». Кроме того, человек, вооружившийся своим гороскопом, имеет, как ему кажется, хороший аргумент в поддержку убеждения, что он не несет полной ответственности за свои дела и поступки. Долгожительство астрологии во многом объясняется также тем, что она пользуется псевдоэмпирическим методом, т.е. методом, который хотя и апеллирует активно к эмпирическим данным (гороскопы, биографии и др.), тем не менее не соответствует научным стандартам. И, наконец, астрология как целостная теория вообще не допускает фальсификации, опровержения фактами. Астрологи обращают внимание только на то, что ими считается подтверждающими свидетельствами, и пренебрегают неблагоприятными для них примерами. Свои предсказания они формулируют в достаточно неопределенной форме, что позволяет объяснить все, что могло бы оказаться опровержением астрологической теории, если бы она и вытекающие из нее пророчества были более точными.

Об обосновании говорится обычно вскользь. Иногда обоснование сводится только к научной критике и отбору тех теорий, которые устояли в ходе такой критики (К. Поппер)-, в других случаях для обоснования считается достаточным использование двух принципов - принципа простоты и принципа консерватизма, или привычности (У. Куайн).

Понятие рационализирования вообще пока не вводилось в философии науки. Вместе с тем только эти два связанных между собой по смыслу понятия позволяют раскрыть цели научного поиска и конкретизировать сложный процесс конструирования научных теорий.

Национализирование изучаемого научной теорией фрагмента реальности - это набрасывание на него сети научных, достаточно строго определенных и связанных между собой понятий. Национализирование позволяет объяснять, предсказывать и понимать исследуемые явления. Эта цель может быть достигнута только при условии, что научная теория является в достаточной мере обоснованной, и прежде всего имеет убедительные эмпирические основания.

Между научной теорией и исследуемым ею фрагментом реальности существуют, таким образом, отношения двоякого типа. С одной стороны, теория черпает в изучаемых ею предметных отношениях свое обоснование. Это движение от предметного мира к теоретическому всегда дополняется обратным движением - от теоретического мира к предметному, или рационализированном.

Обоснование и рационализирование являются двумя взаимодополняющими процедурами. Нужно не только привести теорию в соответствие с исследуемыми объектами, т.е. обосновать ее, но и осмыслить мир исследуемых явлений в системе понятийных отношений, без которой он остается непрозрачным, необъясненным и непонятным.

Отношения между обоснованием и рационализированием можно представить в виде простой схемы.

Рационализирование находит свое выражение в двух дополняющих друг друга операциях: объяснении и понимании. Изучаемые явления объясняются исходя из системы теоретических представлений о них; эти явления понимаются на основе тех ценностей, которые явно или неявно постулируются теорией. Операции объяснения и понимания составляют сущность процесса рациона- лизирования, или теоретического осмысления исследуемых объектов, подведения их под те схемы взаимных отношений, которые диктуются теорией.

Операция предсказания является частным случаем операции объяснения. Предсказание представляет собой объяснение, направленное в будущее и касающееся тех объектов или событий, которые еще не наступили.

Особую ценность имеют помологические объяснения и предсказания, или объяснения и предсказания на основе научных законов. Такого рода объяснения и предсказания достижимы, однако, не во всех науках, а только в науках, говорящих о вечном повторении одних и тех же событий, состояний и процессов и не принимающих во внимание «стрелу времени» и «настоящее». В науках, утверждающих постоянное изменение исследуемых ими объектов, объяснения и предсказания опираются на общие истины, не являющиеся законами природы. Особое значение среди таких истин имеют утверждения о тенденциях развития, в частности утверждения о тенденциях социального развития. В науках о мире, рассматриваемом в процессе изменения, большая часть объяснений и предсказаний основывается не на общих утверждениях, а на утверждениях о причинных связях.

Далее будет подробно рассмотрена проблема обоснования научных положений и теорий и проанализированы две основные операции, с помощью которых теория делает мир прозрачным и понятным и тем самым рациональным, - операции объяснения (предсказания) и понимания.

Будет показано, что в сложных отношениях теории и описываемой ею реальности не только внешняя реальность меняет теорию, постоянно стремящуюся найти максимально твердые эмпирические основания, но и теория изменяет реальность, точнее говоря, теоретическое видение последней.

Анализ исследуемых объектов и их отношений - исходный пункт построения и обоснования теории. Теория находится в процессе постоянного приспособления к этим объектам и всегда опасается утратить связь с ними. С другой стороны, существующая теория, даже если она элементарна, является теми очками, через которые исследователь воспринимает мир и без которых он попросту ничего не видит. Объяснение и понимание мира на основе теории является в известном смысле его изменением, а именно изменением его видения и истолкования.

Исследуемая реальность заставляет меняться теорию, теория принуждает нас менять наше видение мира, давать происходящим явлениям новое объяснение и истолкование.

Эта простая картина усложняется тем, что научная теория существует не в вакууме, а в системе других научных теорий своего времени, с которыми она должна считаться и которые способны как поддерживать ее, так и порождать сомнения в ее приемлемости.

Эмпирическое обоснование, черпаемое теорией из ее согласия с исследуемой реальностью, всегда дополняется теоретическим обоснованием, проистекающим из взаимных отношений обосновываемой теории с другими научными теориями и из всей атмосферы научного творчества.

Теория существует, далее, не только в чисто научном контексте, но и в контексте культуры своего конкретного времени и своей исторической эпохи. Из контекста науки в целом и контекста культуры теория черпает свое контекстуальное обоснование. Это касается не только социальных и гуманитарных теорий, особенно тесно связанных с культурой своей эпохи, но и естественнонаучных теорий, в которых влияние культуры гораздо менее заметно.

Противопоставление обоснования и рационализирования оказывается, таким образом, относительным.

Оно относительно еще в одном смысле. Удачное объяснение и глубокое понимание изучаемых объектов позволяет не только представить изучаемый фрагмент действительности как систему отношений научных понятий, но и является в определенном смысле важным элементом процесса обоснования теории. Теория, позволяющая объяснять и понимать новые и тем более неожиданные объекты и их связи, представляется более обоснованной, чем теория, не дающая интересного и глубокого объяснения и понимания исследуемых ею объектов.

Последний момент, подчеркивающий относительность противопоставления обоснования и рационализирования, связан с тем, что утверждения теории взаимно поддерживают друг друга. Как говорил Л. Витгенштейн, в хорошей теории утверждениям трудно упасть, поскольку они держатся друг за друга, как люди в переполненном автобусе. Этот аспект обоснования научной теории не касается, конечно, рационализирования.

Рационализирование как истолкование предметов, свойств и отношений реального мира в терминах некоторой теоретической системы представляет собой движение от теоретического мира к предметному, теоретизацию последнего. Рационализированию противостоит обоснование - обратное движение от предметного мира к теоретическому, наделение теории предметным содержанием. Эти движения - от теории к реальности и от реальности к теории - тесно взаимосвязаны. Об обосновании говорится в тех случаях, когда мир, описываемый теорией, считается исходным и более фундаментальным, чем мир самой теории. О рационализировании можно вести речь, если мир, задаваемый теорией, берется как более фундаментальный, ясный и т.п., чем описываемый теорией фрагмент реального мира.

Например, перед средневековой культурой стояла двуединая задача: рационализирования и обоснования религиозного учения. Его понимание могло быть достигнуто путем постижения предметного мира, связывания недоступного самого по себе умозрительного небесного мира с миром реальным, земным. С другой стороны, сам предметный мир становился понятным и обжитым в той мере, в какой на него распространялась сеть понятий и отношений умозрительного мира. У коренение религии являлось постижением предметного мира и его религиозным рационализированием; постижение мира означало набрасывание на него сети отношений, постулируемых религией.

Средневековой церкви предстояло, пишет Л.П. Карсавин, развивая «небесную жизнь» в высших сферах религиозности, нисходить в мир и преображать его в Град Божий, живя «земной жизнью». Поэтому в церкви одновременно должны были обнаруживаться два видимо противоположных движения, лишь на мгновение раскрывающих свое единство: движение от мира к небу и движение от неба к миру".

Движение к миру означало восприятие его культуры, частью внешнее освоение, т.е. обмирщение, и возможность падений с высот «небесной жизни». Движение к небу, наиболее энергично выражавшееся в религиозном умозрении и мистике, грозило устранением от всего мирского, вело к аскетизму и пренебрежению земными целями. Обоснование религиозной теории (теологии) и

рационализирование мира с ее помощью были необходимы для них обоих, и они, переплетаясь, создавали одно неразложимое в своих проявлениях противоречивое целое.

Особенно наглядно это выразилось в средневековом искусстве: оно аскетично и наполнено «неземным содержанием», но не настолько, чтобы совершенно оторваться от земли и человека, пребывающего, хотя и временно, на ней.

Угроза «приземления небесного», постоянно витавшая над средневековой культурой, реализовалась только на рубеже Средних веков и Нового времени. В этот период рационализирование земного мира получило явное преимущество над обоснованием религии, в результате чего божественные предметы оказались приземленными, нередко сниженными до вполне житейских и будничных, а человеческое стало приобретать черты возвышенно-божественного. Небесный мир как бы сдвинулся с места и устремился в здешний, земной мир, пронизывая его собой.

В современной науке, конструирующей высоко абстрактные теоретические миры и устанавливающей их сложные связи с предметным миром, процессы обоснования (движения от предметного мира к теоретическому) и рационализирования (обратного движения от теоретического мира к предметному) переплетены особенно тесно.

В философии науки некоторое внимание уделяется, однако, только процедурам обоснования, что чревато опасностью объективизма и возникновением иллюзии полной понятности мира на основе существующих теорий.

Обратная ситуация существовала в естествознании в конце XIX века, когда рационализирование явно преобладало над обоснованием и казалось, что развитие естественных наук завершено и никаких крупных открытий ожидать уже не приходится.

Понятие рационализирования (рационализации) пришло из социологии, и перенос его в философию науки является расширением его первоначального значения. Процесс рационализации, как его определяет А.С. Панарин, - это последовательное преодоление стихий природы, культуры и человеческой души (психики) и замена их логически упорядоченными системами практик, следующих принципу эффективности. Первоначальными источниками рационалистической мотивации являлись страх перед безднами хаоса и стремление отвоевать у него пространство упорядоченности и предсказуемости. «Только с возобладанием социоцентрических установок, вызванных к жизни выпадением человека из природной гармонии, противопоставлением природы и культуры возникает устойчивая ориентация на упорядочение «неразумных» стихий окружающего мира. Поэтому процесс рационализации включает психологию насилия над этим миром, статус которого занижается и ставится под вопрос. Процесс рационализации предполагает дихотомию активный субъект - пассивный объект; в ранге последнего может выступать и природная среда, которую предстоит «покорить», и собственные инстинкты, которые надлежит обуздать, и культура, которую необходимо модернизировать. Процесс рационализации предполагает, с одной стороны, постоянную критическую рефлексию, стимулируемую недоверием к внешне заданным и унаследованным формам, а с другой - веру в безграничные возможности усовершенствования себя самого и окружающего мира посредством логически ясных процедур, а также процессы модернизации человеческого менталитета, общественных отношений и практик»".

Панарин выделяет две модели процесса рационализации, выработанные европейской традицией. Первая, тоталитарная, модель наиболее полно реализуется в марксистском проекте, приписывающем иррациональность индивидуальному сознанию, и связывает процесс рационализации со всеупорядочивающей деятельностью государства, назначение которого - преодолеть анархию общественной и личной жизни, подчинив их вездесущему рациональному планированию. Вторая, либеральная, модель, напротив, находит источники иррационального как раз в надындивидуальных структурах, порождающих ложные цели и провоцируемые ими ненужную жертвенность и коллективную расточительность.

Аналогами этих двух моделей рационализирования социальной жизни в научном познании являются рассматриваемые далее мето- дологизм и антиметодологизм. Выделение только двух крайних типов рационализирования социальной жизни является таким же упрощением реальной картины этой жизни, как и сведение всех возможных отношений к научному методу: к методологизму и анти- методологизму. О разнообразии возможных моделей рационализирования общества речь пойдет, однако, только в заключительной главе книги.